"Централизованная городская библиотечная система"

В представленном дайджесте «Памяти забытых героев» вы найдёте материал  о камышанах, принимавших участие в Первой мировой войне.

Камышане в годы Первой мировой войны

Камышане в годы первой мировой войны // Камертон. -2011. -  16 февр. –  С. 3.

Константин Чемесов из школы № 4 под руководством преподавателя В. А. Осипова написал уникальную работу, выдержку из которой мы при¬водим вашему вниманию...

« Первая мировая война, которую современники называли «Великой», «Священной» и даже «Второй Отечественной», остается для нас малоизвестной, и более того, безликой. Подвиги русских героев, тех офицеров и солдат, для которых вера, царь и Отечество были достаточным предлогом, чтобы отдать жизнь, увы, забыты. Кого из них мы сходу сможем назвать? Возможно, вспомнятся генералы Самсонов, Брусилов, летчик Нестеров. А между тем, за годы Первой мировой более миллиона человек были удостоены высшей солдатской награды - Георгиевского креста.

Хотелось бы вспомнить тех, кто верил в идеалы служения и верности, был предан им до конца, для кого понятие чести не являлось пустым звуком. К сожалению, многие из них так и остаются неизвестными, однако это не должно останавливать нас - потомков - сохранить память хотя бы о тех, о ком это еще возможно.

19 июля 1914 года Германия объявила войну России. Известие об этом бурным патриотическим подъемом всколыхнуло всю страну. Уже к 26 июля 1914 года саратовские предприниматели и торгово-промышленные служащие пожертвовали на военные нужды 600 тысяч рублей.

Не оставался в стороне и наш город. По сообщениям газеты «Саратовский листок» патриотические демонстрации и собрания прошли во многих уездных городах губернии. В том числе и в Камышине 23 и 28 июля.

С 6 мая 1915 года началось формирование воинских частей третьей очереди. Из 216-й Камышинской и 214-й и 215-й Саратовских (в основном из жителей Вольского уезда) дружин сформирован 404-й Камышинский пехотный полк. Все мобилизационные мероприятия в городе и уезде осуществляло Управление Уездного Воинского начальника, которое в начале XX века возглавлял Милович Яков Петрович (Адрес-календарь, 1901).

История персонификации этой фотографии, обнаруженной в Камышинском архиве, заслуживает отдельного описания (см. фото). Итак, в Камышине сделана фотография генерал-майора в отставке со множеством наград (что само по себе редкость). Кто этот человек, и почему явно парадный снимок сделан в мундире отставника (на отставной форме зигзагообразный галун, отличается от цвета погон)? Вряд ли боевой генерал захотел бы сделать памятное фото именно в такой форме. А награды выдают нам человека, безусловно, заслуженного. Ордена Св. Анны II степени, Св. Ста¬нислава II степени с мечами (за боевые заслуги), Св. Владимира IV степени (за выслугу 25 лет) и медали "За усмирение Польского мятежа 1863- 1864 гг."; "В память русско-турецкой войны 1877-1878 гг."; "За взятие штурмом крепости Геок-Тепе" (1881 г., Средняя Азия - прим. автора); "В память Первой Всеобщей переписи населения"; "В память царствования Императора Александра III"; "За походы в Средней Азии"; Румынский крест «За переход через Дунай в 1877г.».

Историк С. Волков в своем энциклопедическом «Генералитете Российской Империи» пишет, что большинство полковников производилось при отставке в генерал-майоры. А в чине полковника в Камышине был только один человек - уездный воинский начальник. Осталось проверить эту догадку. Находим «Список полковникам по старшинству» за 1902 год и там: полковник Милович Яков Петрович, родился 23 октября 1843 года, вероисповедания православного, женат, 6 детей. Участник кампаний: 1863 г. и 1877-1878 г.г. Награды: Св. Станислав III степени, Св. Анны III степени, Св. Станислав II степени с мечами, Св. Анны II степени, Св. Владимира IV степени. Таким образом, у Миловича больше орденов, чем на фото, но по статуту орденов Св. Анны и Св. Станислава носится более высокая степень ордена. Все сходится - бравый генерал на снимке - наш уездный воинский начальник начала XX века, отец 6 детей Милович Яков Петрович.

После подготовки и принятия присяги Камышинский полк отправился на фронт. Входил в состав 101-й пехотной дивизии 32-го армейского корпуса и воевал в составе 8-й армии (май 1916 г.), затем 11-й армии (декабрь 1916 г.) Юго-Западного фронта. Принимал активное участие в Брусиловском прорыве.

Краском Михаил Мартемьянов

Михаил Луночкин

директор казачьего музея,

заслуженный работник культуры РФ

Луночкин, М. Краском Михаил Мартемьянов / Михаил Луночкин // Волгоградская правда, 2011. – 2 ноября. – С.1, 5.

Давно уже написана книга по истории села Нижняя Добринка, что стоит на реке Медведица. Лет десять она пылится на полке – нет средств на издание. Но книга достойна того, чтобы её издали.

На протяжении 60 лет трёхсотлетнюю историю села писало три поколения нижнедобринских краеведов. В ней, как в капле воды, отразилась история страны и в канун праздника – Дня согласия и примирения – хочу предложить читателям отрывок из книги. Связанный с установлением Советской власти в нашем крае. 

Большевики голосуют за эсера

Село Нижняя Добринка Нижнедобринской волости Камышинского уезда. В середине января 1918 года в селе появляются новые органы власти: Совет волости и его исполком; сельский Совет рабочих и крестьянских депутатов. Перед депутатами встал вопрос о выборе своего председателя. Председатель уезда предложил на этот пост сторонника большевиков, но большинство членов ревкома настояло на избрании Георгиевского кавалера, эсера Михаила Степановича Мартемьянова. Коренной добринец, Мартемьянов был известной в округе личностью. В 1914 году его мобилизуют на фронт, где за отличие в боях он получает чин прапорщика. В январе 1918 года, по возвращении с фронта, камышинский уездный комитет большевиков назначает его своим уполномоченным - военным комиссаром Нижнедобринской волости.

Михаил Степанович - самая противоречивая фигура того смутного времени. Став во главе волостного ревкома, Мартемьянов поставил вопрос о создании вооруженного отряда из сельской бедноты и становится его командиром.

За короткий срок в него записалось 60 человек, в основном - рабочие мельницы купца Бореля и деревенская беднота. В апреле 1918 года отряд получил первое боевое крещение. Вместе с другими пролетарскими отрядами, не потеряв ни одного своего бойца, он отразил нападение белоказаков у села Бузулук. На юге России была сформирована казачья армия генерала Краснова, которая начала наступление на Царицын, Камышин, Поворино и Балашов.

Восставший из мертвых

29 мая 1918 года город и уезд объявляются на военном положении. Отряду Мартемьянова приказывают выступить в Красный Яр и объединиться с красноярским отрядом Василия Ульченко. Однако Мартемьянов с тремя красногвардейцами по каким-то при¬чинам задержаись в Добринке. Этим моментом воспользовались эсеры под тайным руководством торговца Ивана Тетерина. Поводом для выступления послужил дополнительный призыв в Красную Армию мужчин четырех возрастов. Но истиной причиной была затянувшаяся в селе борьба между эсерами и большевиками. По селу пустили слух, что мобилизация - выдумка Мартемьянова. Сам, дескать, остался дома, а мужиков в разгар полевых работ выпроводил к Ульченко. Шестого июля набатно загудел церковный колокол, который всполошил село. Перед зданием Совета собралась большая толпа. Для переговоров вышел Михаил Степанович. Он разъяснил, что дополнительный призыв происходит по приказу из Камышина, и попросил собравшихся выбрать представителей, которым предоставят возможность напрямую переговорить с Камышином по телефону.

«Если же кулаки недовольны нашей борьбой за хлеб, так и скажите», - бросил он гневно в толпу. Но ему не дали договорить, и взяли в кольцо. Иван Ториков, стоявший сзади, ударил Мартемьянова кулаком, а Яков Цибизов ударом винтовки повалил наземь. Упавшего стали жестоко избивать. Когда краскома посчитали мертвым, толпа, удовлетворенная исходом, стала расходиться. Потом кто-то привязал к его ногам веревку, а другой конец - к конскому седлу. Бездыханное тело лошадью отволокли на кладбище и оставили на съедение собакам.

После этого бунтовщики бросились к зданию Совета, чтобы овладеть кассой. Три бойца, занявшие там оборону, предупредили, что будут стрелять, если кто переступит порог здания. Угроза остановила нападавших. Посовещавшись, они решили избрать новый состав волостного Совета. Бунтовщики в суматохе забыли перерезать телефонный провод, чем воспользовался дежурный у телефона. Он-то и сообщил о мятеже.

К концу выборного схода в село прибыл отряд красных. Выступление было подавлено, толпа разбежалась. Красногвардейцы разыскали тело Михаила. После долгих усилий Михаил очнулся, но продолжительное время не мог говорить и двигаться. К августу здоровье поправилось, и Михаил Степанович приступил к своим обязанностям. Обидчикам своим он отомстил жестоко: приказал бойцам закопать зачинщиков мятежа в землю живьем. С этого дня и началась кровавая вражда семей Ивана Торикова и Якова Цибизова с родней Мартемьянова.

Кровь за кровь

С врагами революции Михаил не церемонился и впоследствии. В сентябре 1918 года в Саратовской губернии вспыхнуло восстание в немецких колониях. Напомнили о себе и белогвардейцы, разгонявшие сельские Советы. В селе Топовка кулаками были заколоты вилами 19 бедняков и около 150 приговорены к расстрелу. Особая следственная комиссия, включавшая и вооруженный отряд, отправилась на усмирение. К этому времени Мартемьянов окончательно оправился от побоев, возглавил отряд и принял участие в подавлении восстания. Отряд разоружил деревни, восстановил разогнанные Советы, переизбрал их, а на кулаков наложил контрибуцию в пользу семейств убитых бедняков, фонда комиссариата призрения, на устройство школ и больниц и в пользу голодающих детей Москвы и Петрограда. Усмирение мятежа продолжалось восемь дней, были расстреляны 36 человек. Рейд был не единичным событием в жизни отряда. При одном из посещений немецких колоний произошло событие, подрывающее авторитет Советской власти. В селе Памятном Мартемьянов наложил на местных жителей кон¬трибуцию в 550 руб. на содержание красногвардейцев, пригрозив контрибуцией в 20.000 рублей в случае неуплаты первой, и взыскал для своего отряда суточные и проездные. Поступив так, он не подозревал о существовании особого постановления за подписью Ленина и иных «грозных бумаг», запрещающих это делать. Народный комиссар внутренних дел Петровский потребовал от уездных Советов положить конец «всем этим дезорганизующим действиям» и указал, что «дальнейшее неподчинение этому вызовет со стороны Народного комиссариата внутренних дел строжайшее преследование и предание виновных революционному суду». Мартемьянова, конечно, никто не преследовал, так как с поставленной ему ранее задачей он справился.

Загадочная гибель

В середине октября отряд Мартемьянова был отправлен на переформирование в село Бурлук, где вошёл в состав 1-го Камышинского партизанского полка. Вновь образованный полк принял активное участие в обороне Камышина. С 30 июня 1918 года город находился в осаде и стойко отбивал все атаки противника. Постепенно казаки начали медленно отступать к Дону. Действия 1-го Камышинского стрелкового полка, которым командовал Мартемьянов, были успешными, станица Каменская была на грани сдачи. На подступах к станице Михаил Степанович был предательски убит помощником командира 2-й роты – Павлом Рожковым. Гибель его загадочна, и у соратников создалось впечатление, что убит он по чьему-то распоряжению.

С эсерами он почти порвал, но и к большевикам полностью не перешёл. Тело командира 1-го Камышинского полка перевезли в Добринку и похоронили не на приходском кладбище, а сельской площади – напротив входа в церковь. Похоронили с воинскими почестями, установив над могилой обелиск. Поглазеть на похороны собралось много народу, но собравшихся очень удивила его лошадь: куда бы ни везли гроб с телом,  – она всюду следовала за ним и обнюхивала его. Всем казалось, что она плачет… 

Вайнер Леонид Яковлевич

Интернет-сайт. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/%C2%E0%E9%ED%E5%F0,_%CB%E5%EE%ED%E8%E4_%DF%EA%EE%E2%EB%E5%E2%E8%F7

 Леонид Яковлевич Вайнер родился в Горловке в семье портного при руднике № 5 в 1897 году.

Работал коногоном на шахте № 5. В 1915 году во время забастовки был арестован и досрочно призван в армию. В 1917 году закончил службу в старой армии младшим унтер-офицером. Участник первой мировой войны.

В ноябре 1917 года сформировал красногвардейский кавалерийский отряд. В годы Гражданской войны - командир партизанского красногвардейского отряда, командир Луганского кавалерийского полка коммунистической бригады 10-й армии, Камышанской стрелковой бригады, 1-й Донецкой особой бригады, Особой кавалерийской бригады 1-й конной армии, 132-й пластунской бригады, 60-й стрелковой бригады. Участник борьбы против войск Польши на территории Украины в 1920 году.

За успешное проведение боёв в 1919 и 1920 годах дважды награждён орденом Красного Знамени (в 1921,1923). После гражданской войны окончил Военно-академические курсы высшего комсостава РККА, командир и военком 6-й кавалерийской дивизии, 3-го кавалерийского корпуса, командующий корпусом. В 1934 году награждён орденом Красной Звезды. С 1935 года в распоряжении РУ штаба РККА. Военный советник при главкоме МНР (1936 – август 1937). В 1936 году награждён монгольским орденом «Полярная звезда» за разгром японцев при озере Буйн-Нуур. В начале 1937 года награждён орденом Ленина.

Арестован 15 августа 1937. Приговорён 26 ноября 1937 к высшей мере наказания. Реабилитирован посмертно 14 мая 1955 года.

 ...В своей анкете, заполненной летом 1919 года, М. Н. Абрамов писал, что родился в 1892 году в селе Савельевка Самарской губернии. Лишившись в детстве матери, уехал из села и после скитаний попал в Камышин. Здесь, лишь изредка получая на жизнь, перебивался случайными заработками, учился, окончил двухгодичные учительские курсы, получил звание «Народный учитель».

В 1912 году Михаил был назначен в Саломатинскую школу. Вскоре молодая учительница, камышанка Шура Аникина, также работавшая в Саломатино, стала его женой.

 

В 1914 году началась мировая война, и Михаил был призван на фронт, где сражался в рядах 404-го Камышинского полка на Львовском направлении, под Бродами. Из боев не выходил, много занимался оперативной работой, был ранен, дослужился до звания штабс-капитана, награждался орденами.

Не менее отважной оказалась и его жена Александра Федоровна: она приехала к нему из Камышина на фронт и в течение двух лет(1915-Й-1916-й) находилась с ним на передовой и в штабах. Семейный архив хранит об этом памятные снимки.

В сентябре 1917-го Михаила Абрамова демобилизуют по болезни. В анкете упоминается, что учился он после этого в учительском институте.

В Камышине его снова направляют в Саломатино, а вскоре избирают членом коллегии отдела народного образования (ОНО). Почти год он трудится вместе с Т. Т. Торгашевой, а также с С. И. Лапиным, делегатом IV съезда РСДРП(б), оказавшимся в Камышине после оккупации Украины войсками кайзера. Вместе трудились над созданием программ, методик новой школы. Некоторое время М. Н. Абрамов был заведующим отделом народного образования, вел много общественных дел. Известен написанный им доклад-отчет ОНО о проделанной за год работе. С ним Абрамов выступал перед делегатами V уездного съезда Советов (проходил с 26 сентября по 2 октября 1918 года в народном доме).

 

В 1918-м Абрамова призывают в Красную Армию. Он был назначен командиром Камышинского запасного полка. Абрамов формирует и умело обучает роты, батальоны. Создает учебную и пулеметную команды. Боеспособные роты отправляются на фронт, на средний Дон, где 1-я Камышинская дивизия воевала в составе 10-й армии Южного фронта.

Март 1919-го. М. Н. Абрамов был переведен на Северный фронт, на Архангельское направление, где против англичан сражались переброшенные сюда полки 1-й Камышинской  дивизии. В апреле управление дивизии (штаб со всеми командами и службами) было переведено в Казань для сформирования 35-й стрелковой дивизии 5-й армии Восточного фронта. Вместе с управлением выехал в Казань М. Н. Абрамов.

Дивизия с боями прошла до Красноярска и была названа Сибирской. Ее наградили орденом Красного Знамени. Исполняющий дела начальника штаба М. Н. Абрамов получает отпуск в Камышин на полтора месяца — по 22 сентября 1919 года. В Камышин Абрамов вошел с красноармейскими частями, выбившими из города «туземцев» Кавказской армии Врангеля. За время господства в городе врангелевская контрразведка без устали искала (но безуспешно!) жену начальника штаба 35-й Сибирской дивизии, остававшуюся в городе с грудным младенцем. Имущество, конечно, было разграблено.

Радостной была встреча Михаила Никифоровича с женой и сыном Олегом (ныне офицер в отставке, участник Великой Отечественной войны).

Командование 10-й армии Южного фронта предложило М. Н. Абрамову (в конце его отпуска) службу в формировавшемся сводном конном корпусе. Части были расквартированы в Камышине и уезде, здесь же находился и командир корпуса (с 14 сентября 1919-го) Борис Мокеевич Думенко (жил, якобы, на ул. Песчаной, 20). Александра Федоровна быстро познакомилась с женой Думенко Анастасией, их дружба была многолетней.

...В ночь с 7 на 8 января 1920 года под ударами конников пал Новочеркасск. Это была вершина боевого пути Думенко, Абрамова, всех командиров и бойцов корпуса.

Троцкисты и завистливые бездари сделали в той обстановке все, чтобы слава конников Думенко навсегда пропала. Командиры штаба корпуса были обвинены в антитроцкизме и едва ли не в антисоветской клевете (поводом была избрана насильственная смерть комиссара корпуса В. Н. Микеладзе). Вместе с Думенко погиб и наш земляк. Они были расстреляны 11 мая 1920 года в Ростове.

...27 августа 1964 года Военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала Думенко и его товарищей, и признала их по всем статьям обвинения невиновными.

Елена Захаровна Игнатьева

Константин Алексеевич Игнатьев

 

Хорошунов, Е. Дело её жизни / Евгений Хорошунов // Камышин далёкий и близкий / Евгений Хорошунов. – Камышин, 2000. – С. 304-707. – Отрывок из статьи.

 

   

.. .Читатели, наверное, помнят книгу нашего врача Л. В. Кузнецовой «Очерки о провинциальной медицине» (Волгоград, 1993 г.) В ней воздана память нескольким поколениям камышинских медиков.

Однажды, когда прочитанная книга еще лежала на столе, мне выпал случай встретиться и беседовать с Викторией Константиновной Стасюк — дочерью одной из сестер милосердия.

Мать В. К. Стасюк — Елена Захаровна Игнатьева (1884-1980) оказалась из когорты старейших медиков. Ее судьба произвела на меня сильное впечатление. Она была полна суровых и тяжких испытаний. Ее имя в книжке Л. В. Кузнецовой не упоминалось, как и других ее современников. Невольно захотелось вспомнить и замолвить о сестре милосердия доброе слово. О докторах и ее подругах-сверстницах.

Сама рассказчица оказалась человеком незаурядным. Виктория Константиновна — участница Великой Отечественной войны, ветеран 208-й авиадивизии 2-й Воздушной армии 1 -го Украинского фронта. По состоянию здоровья — она инвалид, но благодаря своей необыкновенной силе воли подняла себя из «постельного режима».

Ее мать — крестьянская дочь из села Дворянское.  С малолетства работала в Камышине прислугой. Добрые люди помогли ей окончить школу и курсы сестер милосердия. Елена стала работать в Камышинской земской больнице. Здесь лечили жителей уезда, горожан «пользовали» в городской.

А четыре сестры Елены (урожденные Прокофьевы) окончили в те времена камышинскую гимназию. Одна из них, также Елена, стала мачехой (и, как оказалось, доброй) рано осиротевшего Юры Бочарникова — сына трагически погибшей в 1919 году от рук белогвардейцев извес¬тной учительницы Т. Т. Торгашевой. В новой семье отца Юра обрел двух братьев — Валентина и Владимира. Дружба Юры с Викой Игнатьевой продолжалась с детства всю его жизнь. Как и семейств Бочарниковых-Прокофьевых-Игнатьевых. Есть их совместное фото.

...Первая мировая война окончилась для сестры милосердия и ее мужа прапорщика К. А. Игнатьева трагично: германским пленом и ранениями Константина Алексеевича. Лишь возвратившись домой, супруги, к удивлению, выяснили, что оба какое-то время были в плену в г. Ревеле (ныне — г. Таллин). В семейном альбоме фото: в группе солдат, в шинели внакидку — муж Елены Захаровны. Фото было сделано со сторожевой вышки.

После фронта и плена жизнь нанесла Елене Захаровне новую жестокую травму: залечивая раны, муж скончался от тифа. Это случилось в марте 1920 года. Виктория родилась вскоре после смерти отца. Елена Захаровна на всю жизнь осталась вдовой. Рок спас ее тогда саму (она не отходила от постели мужа) и Вику от тифа.

 

Сергеев-Ценский, С. Н. Горячее лето

(отрывки из романа)

 

             Сергеев-Ценский, С. Н. Собрание сочинений в 12 т.: Т 11 Горячее лето: роман. - Москва. 1967. - С. 238-509.

  

Полковник Татаров, этот крепко сбитый, спокойно- деловой человек, поставивший себе за правило ходить ; атаку впереди своего 404-го Камышинского полка и потерявший в коварной Пляшевке целую роту, полагал, что хватит первого порыва, чтобы выбить австрийцев из окопов.

Порыв полка был действительно силен, и счастье не изменило Татарову, а вместе с ним и полку: две первые линии окопов были заняты. Однако, хотя и большой ЦЕНОЙ заплатили камышинцы за свою удачу,— в третья линию укреплений они не прошли: там скопились резерва и были пущены в контратаку.

Ослабленный большими потерями полк Татарова начал было уже пятиться назад, как и 401-й, но в это время на левом берегу Пляшевки появились свежие роты: это генерал Гильчевский направил сюда остальные два батальона 402-го Усть-Медведицкого полка,— весь свой последний резерв.   ( С. 266)

— Повторяю, что враг должен быть отброшен за Стырь этой же ночью. Руководство действиями возлагаю на полковника Татарова.

Добрынин удивился, услышав такое добавление,  НО признав, что Татаров гораздо опытнее его и способнее Тернавцева, должен был согласиться с тем, что начальник дивизии в этом прав.

Стемнело. Поужинали. Окопы были очищены от убитых. Начали подходить роты 404-го полка. Иные люди в них, заняв свое место в тесных и темных окопах, тут же засыпали от усталости. Однако такими же усталыми, если не гораздо больше, были и люди 402-го и, особенно ,403-го полков. Никто не разрешал им спать перед штурмом, и никто не решился запретить им это теперь, с вечера, так как Гильчевским дан был Татарову приказ выводить полки из окопов в 2 часа 30 минут.

Офицерам тоже нужен был сон. Офицеров к тому же в бригаде, пришедшей сюда раньше, оставалось чрезвычайно мало. В иных ротах их не было совсем, и фельдфебели этих рот приходили к Татарову просить, нет ли у него хотя бы подпрапорщиков, чтобы дать временно их в командиры рот.

Трудно было и Добрынину, и Тернавцеву,— особенно второму, который и до того провел уж две ночи без сна, а Татаров, совершенно незнакомый с местностью, не мог не задавать им множества вопросов, на которые иногда очень трудно, иногда совсем невозможно было ответить, не при¬звав для этого на помощь дневной свет.

Впрочем, ночь выдалась не из темных.

Мало того, что светили луна, бывшая в первой четверти, и звезды, только изредка заслоняемые бегучими облаками,— австрийцы не жалели осветительных ракет, так что Татаров смог разглядеть и деревню Вербень, бывшую в середине австрийских позиций, и подходы к этим позициям...

— Уверенности в успехе у меня нет,— говорил он Добрынину,— но положение создалось такое, что без этого успеха нельзя... Понимаете? Нельзя! Никак невозможно!.. А если нельзя, значит, он должен быть.

Ливенцев услышал эти слова «успех необходим» от Добрынина, собравшего своих батальонных командиров.

Он понял это так: от успеха или неуспеха вот здесь, на этом берегу Стыри, зависит что-то большое там, далеко на север, и на юг, и на восток тоже.

Это прикосновение к большому свеяло с него усталость. После успешно отбитого штурма верилось в успех ночного дела, и прежде всего, верилось потому, что была вера в размашистого, сероусого, сероглазого человека — начальника дивизии. Если он прибыл сюда, если он теперь в Копани, если он приказал идти на штурм, и непременно в половине третьего, значит, будет успех.

Он не знал точно, чем именно он, командир баталъона,  сможет и сумеет содействовать успеху, но ловил себя иногда на мысли, что смерть ночью не так пугает, как днём: убьют, и не видно. Громадное большинство людей почему-то,— он знал это и не мог объяснить,— умирает от тех или иных причин ночью. Он даже пытался думать об этом шутливо: «Самое подходящее время для смерти!..»

Он ловил себя и на другом: его как-то не тянуло написать хоть несколько слов Наталье Сергеевне в Херсон. Написать ведь можно было и при свете луны, звезд, pакет, прихлопнув при этом двух-трех комаров, которые, конечно, усядутся на руки и щеки, однако не тянуло, значит, не бьем предчувствия скорой смерти (сам для себя, незаметно он начинал уже верить в предчувствия).

После капитана Городничева третий батальон пришлось принять поручику Голохвастову, и это теперь, перед большим ночным делом, не столько было для него лестно, сколько пугало его, чего он ничуть не скрывал, говоря с Ливенцевым. Раза три сказал он с большой жалостью к самому себе:

— Эх, попал я в кашу!

А Ливенцев утешал его:

— Если боитесь, что чем-нибудь напортите, то ведь ночью, согласитесь сами, кто же это заметит?

Кстати, думая и о себе, что он тоже может напортить, утешал и себя, добавляя:

— Смею вас уверить, что едва ли и сам  ПОЛКОВНИК Татаров, хотя он прекрасный командир полка, отчетливо представляет, как пойдет операция и что из нее может выйти.

Ровно в два часа, по приказу Татарова, начали поднимать людей. Чесались, откашливались, сморкались, зевали, лезли в кисеты за табаком, но тут же прятали их. С трудом понимали, где они, что с ними, что надо делать дальше, но, взяв в руки винтовки и выходя из окопов, вспоминали, что надо идти на германа: австрияк преобразился уже в глазах людей двух полков в германа, раз он отважился на дневной штурм. ( С.436-438)

Окопы были взяты, и захвачено было в них много пленных, но мало осталось от двух первых батальонов полка.

Подтянулись третий и четвертый, но в третьей линии окопов засели немцы из 22-й дивизии, подпиравшей австрийскую 29-ю, и бой за эту линию был очень упорный.

А 404-й полк, по приказу Гильчевского, двинулся вдоль берега к Перемели, чтобы ослабить огонь против дивизии Надежного и тем ускорить наводку моста у Гумнища.

Фланговый удар этот, неожиданный для австро-германцев, очень быстро смял фронт, приходившийся против левого фланга 10-й дивизии, и пленных здесь было взято особенно много, но только к пяти часам вечера на помощь сильно обескровленным полкам Гильчевского успели подойти первые роты одного из полков Надежного, а около шести скопилась на левом берегу и целая вторая бригада его, перебравшись частью по мостам 101-й дивизии.

Но запоздалая помощь эта не могла уже спасти 404-й полк от жестоких потерь. Имея такого командира, как Татаров, полк этот, даже действуя в роще, очень искусно защищенной противником, гораздо скорее, чем 402-й, овладел двумя первыми линиями окопов, хотя и дорогою ценой, а вырвавшись из рощи, захватил и ту самую батарею, которая стремилась умчаться и была накрыта беглым огнем русских гаубиц.

Однако батарея эта, в которой было всего шесть легких орудий с несколькими неповрежденными ящиками, оказалась для полка даром данайцев. Плоский и длинный холм, на который выбрался тут полк, попал под перекрестный огонь многочисленных австро-германских батарей, расположенных в окрестных деревнях: Солонево, Остров, Старики. Батареи эти были подтянуты сюда из резерва уже во время боя — о них ничего не было известно раньше — и они сделали свое злое дело.

Застигнутый ураганом снарядов, с трех сторон несшихся на открытое плато холма, полк не имел никаких укрытий; он дрогнул и попятился назад к только что покинутой им роще, а на него в контратаку от подступов к деревне Старики пошли свежие австро-германские части, поддержанные вынесшейся вперед легкой батареей.

Остановив и наскоро приведя в порядок весьма поредевшие свои роты, Татаров только что скомандовал: «Полк, вперед!» для встречного боя, как упал, смертельно раненный в голову шрапнельной пулей...

Четыреста четвертый Камышинский полк!.. От него осталось не больше половины бойцов, когда пошел он в штыки, обходя бережно тело своего храбреца-командира и потом теснее смыкая ряды, на свежие батальоны противника; он опрокинул их и шел по дороге на Старики, где уже рвались русские тяжелые снаряды. Но умолкшие было батареи, таившиеся близ деревни Солонево, вновь обрушили на далеко зарвавшийся полк град снарядов.

Спасаясь от полной гибели, остатки полка должны были отступить в лощину, чтобы выйти потом снова к роще, на опушку которой выдвинулся 403-й полк.

Уложив пока, до окончания боя, Протазанова, которому сделали перевязку, в блиндаже у связистов, скорбя душой, что потерял такого начальника штаба, но стараясь успокоить себя тем, что рана, может быть, не из тяжелых, что пулю вынут, Гильчевский снова появился в окопе.

Он горел яростью, стремясь установить, откуда летели пули в его наблюдательный пункт, и увидел, что рвутся очень кучно снаряды на том длинном плоском холме, где заметил он раньше брошенную австрийцами батарею.

Среди разрывов метались люди. Австрийцы, немцы, кто там мечется?.. А вдруг это свои, а бьют по ним немцы? (С.502-503)

Список литературы.

 

1.      Камышане в годы первой мировой войны // Камертон. - 2011. -  16 февр. –  С. 3.

 

2.     Луночкин, М. Краском Михаил Мартемьянов / Михаил Луночкин // Волгоградская правда, 2011. –  2 ноября. – С. 1, 5.

 

3.      Сергеев-Ценский С. Н. Собрание сочинений в 12 т.   Т 11 Бурная весна: роман; Горячее лето: роман /   С. Н. Сергеев-Ценский. – Москва: Правда, 1967. – 511 с.

            404-й Камышинский полк Бурная весна. С. 138 ;  С. 183 ;   С. 201-202; С. 208 ; С. 217 ; С. 231-233.

      Горячее лето. С.  252-255 ; С. 266-268 ;  С. 271-272 ;  С. 349 ; С. 351 ; С. 372 ; С. 437-438 ; С. 449 ; С. 481 ;  С. 481-485 ;  С. 487-488; С. 497-498 ; С. 500 ; С. 502-507.

 

4.     Хорошунов, Е. Абрамов Михаил Никифорович  (1892 – 1920) / Евгений Хорошунов //  Мы помним вас!   / Евгений Хорошунов. -  Камышин, 2000. – С. 10-14.

 

5.      Хорошунов, Е. Дело её жизни / Евгений Хорошунов // Камышин далёкий и близкий / Евгений Хорошунов. – Камышин, 2000. – С. 304-707.

 

6.     Хорошунов, Е. С Георгием Жуковым в одном строю / Евгений Хорошунов // Камышин далёкий и близкий / Евгений Хорошунов. – Камышин, 2000. –  С. 265 -290.

 

7.   Хорошунов, Е. Сподвижник комкора / Евгений Хорошунов // Камышин далёкий и близкий / Евгений Хорошунов. – Камышин, 2000. – С. 290-296.

 

 

8.   Интернет-сайт.–Режим доступа

 

 

 

 

Указатель имён

 

Абрамов Михаил Никифорович,  народный учитель, штабс-капитан, командир Камышинского запасного полка - 14

Вайнер Леонид Яковлевич,  командир Камышинской стрелковой бригады - 13

Игнатьев Константин Алексеевич, прапорщик -18

Игнатьева Елена Захаровна, - 18

Мартемьянов Михаил Степанович, Георгиевский кавалер, военный комиссар Нижнедобринской волости – 8

Милович Яков Петрович, генерал-майор - 5

Татаров,  командир 404- го Камышинского полка - 21